К несуществующим "секретным пактам".

Исторические вопросы надо изучать от корней
http://www.odnako.org/blogs/show_24768/

Цитата :

Анатолий Вассерман
Журналист, политконсультант, эрудит. Родился в Одессе 1952.12.09.03.30. По образованию инженер-теплофизик. Более двух десятилетий работал программистом (15 лет -- системным программистом). Многократный победитель интеллектуальных игр. Самое узнаваемое лицо Рунета. Автор живого журнала awas1952.livejournal.com

29 марта 2013
Анатолий Вассерман

Среди непростительнейших советских преступлений с давних пор числится пакт Молотова–Риббентропа. Конечно же, никакой это не пакт. Пактом в мировой дипломатии принято именовать соглашение, охватывающее очень широкий спектр взаимодействий государств, участвующих в этом соглашении, а договор о ненападении от 1939.08.23 между Союзом Советских Социалистических Республик и Германской империей никоим образом не тянет на столь высокое звание. Но к этому договору вроде бы прилагалось секретное дополнительное соглашение, охватывающее уже не только вопрос ненападения, но и отношение к государствам, разделявшим тогда СССР и Германию. С учётом этого дополнения претензия на титул «пакт» может показаться оправданной.

Правда, тюменский публицист Алексей Анатольевич Кунгуров уже довольно давно опубликовал исследование «Секретные протоколы, или Кто подделал пакт Молотова–Риббентропа». Там показано: текст этого соглашения никоим образом не мог быть написан СССР и Германией в 1939-м году — слишком уж много там и нарушений дипломатического протокола, и географических несуразностей. Кунгуров пришёл к выводу: соглашение сочинено там же и тогда же, где и когда опубликовано — а именно, в Соединённых Государствах Америки в марте 1946-го года. Кунгуров — очень спорный автор, большая часть его публикаций вызывает у меня разнообразные — но неизменно серьёзные — сомнения. Однако в данном случае он представил достаточно широкий массив документов и фактов. Исследовав этот массив, я согласился с его выводами. Не исключено, что какое-то секретное соглашение действительно было достигнуто: в те времена это совершенно обычная практика. Но во всяком случае текст, впервые опубликованный в 1946-м, официально признанный Советским Союзом в 1989-м и даже якобы обнаруженный в советских архивах — действительно вполне очевидная и довольно халтурная подделка.

Но это лишь одна сторона вопроса. Есть и другая — и куда серьёзнее. Если вообще не было такого соглашения или же оно было заключено не столь конкретным и подробным образом — почему же тогда советские и германские войска в сентябре 1939-го года фактически избежали столкновений на польской территории? Почему немцы отдали Советскому Союзу некоторые захваченные ими города на территории Польской республики? Почему немцы совершенно не возражали против того, что Советский Союз силой отнял у Финляндии территории, подаренные ей в 1808-м году императором Александром I Павловичем Романовым? Почему Германия не возражала против присоединения трёх прибалтийских республик в 1940-м году? Да, конечно, народ этих республик в тот момент реально хотел освобождения от власти трёх откровенно диктаторских режимов и воссоединения со страной, где эти народы жили полтора–два века — и с точки зрения действовавшего тогда международного права присоединение было юридически безупречным. Но всё-таки почему Германия не возражала против такого явного усиления потенциального противника, даже несмотря на то, что вела в этих прибалтийских республиках очень сильную антисоветскую агитацию, поддерживала там враждебные Союзу политические силы и даже способствовала организации там диверсионного подполья?

А причина, на мой взгляд, довольно проста, и заключается она в том, что история Германской империи началась не в 1933-м году. Собственно, на это указывает её традиционное название: Третья Германская империя. И история Советского Союза началась не в 1922-м и даже не в 1917-м году. Обе эти страны существовали с очень давних времён, а с конца XVII века граничили между собой на очень большом пространстве — и, естественно, давным-давно урегулировали все возможные пограничные споры между собою.

В частности, хотя Германия во время Первой Мировой войны заняла многие российские регионы — в том числе Прибалтику и Финляндию — и создала в них антироссийские властные режимы (многие из них смогли продержаться и после поражения Германии теперь уже благодаря поддержке её победителей — Британии с Францией; разве что на Украине идея независимости была по прежнему историческому опыту столь ненавистна народу, что любые власти, призывавшие к ней, не могли удержаться даже на иностранных штыках), но даже с учётом этого, несомненно, помнила о довоенном положении. Причём национальная социалистическая немецкая рабочая партия одним из главных своих лозунгов имела отмену Версальского договора — бесспорно грабительского и несправедливого, да и Всесоюзная коммунистическая партия большевиков относилась к Версальскому договору точно так же. И обе эти партии считали необходимой отмену договора и обращение положения к существовавшему до Первой Мировой войны. Причём это была совершенно официальная и неоднократно заявленная позиция.

Кроме того, непосредственно на территории Польши существовала ещё одна общеизвестная граница. Правда, она появилась после Первой Мировой войны — в 1919-м году, но была безусловно и безоговорочно признана и Россией (и Советским Союзом как её преемником), и Германией. Это так называемая линия Кёрзона. Джон Натаниэл Алфредович Кёрзон — пятый барон Скарсдэйл, первый (то есть удостоенный титула за свои собственные заслуги) маркиз Кедлстон — в 1919-м был министром иностранных дел Британии — тогда ещё Великой. Он и предложил простой принцип проведения границы: те земли, где более половины польского населения, должны отойти к возрождаемой Польской республике, а те, где более половины русских — остаться в России.

Правда, Польша, первоначально также согласившись с принципом Кёрзона, в том же 1919-м вторглась глубоко на русские земли — захватила даже Киев и Минск. Но её довольно быстро выбили, а в 1920-м русские — советские! — войска дошли почти до Варшавы. Увы, командующий Западным фронтом Михаил Николаевич Тухачевский, не имеющий к тому времени достаточного военного образования и опыта (почти всю Первую Мировую войну он провёл в немецком плену, куда угодил ещё подпоручиком, то есть лейтенантом), совершил серьёзную стратегическую ошибку: когда стало ясно, что тылы не поспевают за войсками, он продолжил наступление в надежде на исчерпание сил противника, тогда как поляки приблизились к своей базе снабжения и пополнения. Более того, он потребовал усиления с Юго-Западного фронта, наступавшего на Львов, хотя дополнительные войска могли только усилитькризис снабжения. Народный комиссар по военным и морским делам и председатель Революционного военного совета Лейба Давидович Бронштейн — блестящий организатор, но вовсе без военного образования — поддержал его. В результате Западный фронт рухнул, вслед за ним пришлось отступать и Юго-Западному. По мирному договору граница прошла значительно восточнее линии Кёрзона. Но опять-таки и Советский Союз, Германия понимали, что эта граница проведена несправедливым и насильственным образом, и полагали необходимым её пересмотр. На государственном уровне Россия соглашалась исполнять договор, пусть даже навязанный силой оружия, но на уровне политических деклараций она никогда не считала этот договор приемлемым.

В целом же для нашей страны устройство мира, установленное по результатам Первой Мировой войны, было менее раздражающим, чем для Германии. Германия лишилась права содержать сколько-нибудь значимую армию, производить виды вооружений, впервые массово применённые в этой войне: самолёты, бронеходы (у нас за ними закрепилось английское название танк = цистерна, появившееся для сокрытия перевозок по железной дороге, но немецкий термин панцеркампфваген — бронированная боевая повозка — точнее), подводные лодки, отравляющие вещества (как показала война, их эффективность немногим больше, чем прочего оружия, да и разрушения организма от пуль и осколков бывают тяжелее, чем от ядов). Доля германской территории, отошедшей под другие юрисдикции, была больше, чем российской.

Вдобавок первый же послевоенный парламент Австрии на одном из первых своих заседаний в 1919-м постановил воссоединить Австрию с остальной Германией. Ранее это было невозможно прежде всего из-за позиции Пруссии. Та к моменту победы над Австрией в войне 1866-го года (где решалось, вокруг кого из них объединятся остальные германские государства) изрядно намаялась с онемечиванием доставшейся ей части Польши, так что желала построить чисто немецкое государство (его назвали империей не по многонациональности, а просто ради сохранения многочисленными немецкими королями своих титулов). Австрия же владела множеством иных народов (они составляли примерно половину её населения) и их земель (более половины территории). Расстаться с этим богатством Австрия не хотела. Но как только инонациональные земли отпали по результатам Первой Мировой, препятствие к воссоединению отпало. Победители же, не желая воссоздания чего-то подобного союзу Центральных Держав, воевавшему против них более четырёх лет, включили в Версальский — с Германией — и Сен-Жерменский — с Австрией — мирные договоры специальный запрет на их воссоединение (по результатам Второй Мировой войны он подтверждён, но сейчас австрийцы всё чаще призывают к его отмене и окончательному воссоединению). Несправедливость этого приговора, явно противоречащего мирно выраженной воле народа, была столь очевидна, что подключение — аншлюс — Австрии к Германии (с заменой даже названия Остеррайх — Восточное государство — на Остмарк — Восточный регион) 1938.03.12–13 не вызвало значимых возражений ни у кого, кроме разве что СССР, в ту пору ещё надеявшегося, что победители в Первой Мировой войне опасаются Второй Мировой и попробуют не допустить её.

Итак, Германия была даже больше СССР заинтересована в возвращении к состоянию, существовавшему до Первой Мировой войны (разве что с небольшими поправками в свою пользу — вроде аншлюса). Естественно, не только её пропаганда, но и реальная дипломатия нацеливалась именно на это возвращение. И ей вовсе не с руки было препятствовать другим государствам, желающим примерно того же. А такое государство в тогдашней Европе было одно — СССР. И предел желаний СССР был очерчен столь точно и очевидно, что вовсе не было необходимости фиксировать его секретными документами.

Правда, в отсутствие документов остаётся поле для неопределённости. Начальник генерального штаба верховного командования сухопутных войск Германии Франц Максимиллианович Хальдер отразил эту неопределённость в дневнике. После начала боевых действий против Польши он то и дело гадает: воспользуется ли Россия возможностью занять часть Польши — а если воспользуется, то когда именно и в какой мере? СССР, как известно, вступил на территорию, подвластную польскому правительству, только 1939.09.17, когда это правительство уже двигалось в Румынию и, как выразился министр иностранных дел СССР Вячеслав Михайлович Скрябин (Молотов), не подавало признаков жизни. Хальдер тут же принялся гадать, где остановятся русские. И его сотрудники вели активные переговоры с Москвой о способах избежания столкновений по ошибке и намечали рубежи остановки сил обеих сторон. 22-го сентября началась работа дипломатов, и 28-го был заключён новый договор — «О дружбе и границе». А когда на основании этого договора пришлось отводить войска из Львова и Бреста, Хальдер сгоряча назвал это решение позором.

Но никакого позора тут не было. Была — ещё задолго до 1939-го года — международно признанная договорная база. На её основании СССР и Германия могли определить зоны своих интересов и рубежи своего продвижения, не прибегая ни к каким секретным соглашениям.

Строго говоря, граница, установленная 1939.09.28, чуть отступала от линии Кёрзона — в основном для этого и понадобились переговоры. Я рассмотрел причину этого изменения в статье «Белосток и Львов». Оно доказывает: ещё в 1939-м СССР понимал неизбежность будущего немецкого удара и знал по меньшей мере одно место этого удара, но не собирался нападать первым. Но это не отменяет общей картины: существовали совершенно явные и долгое время международно признанные рубежи между СССР и Германией, не требующие никаких дополнительных протоколов.

А написать задним числом — в 1946-м текст, описывающий происшедшее в 1939–40-м, способны даже американцы. Особенно если тамошние правители остро нуждаются в объяснении причин резкого изменения своего отношения к недавнему — ещё полгода назад — верному союзнику. Впрочем, о переменчивости американских взглядов на союзников и партнёров мог бы рассказать немало интересного не только Иосиф Виссарионович Джугашвили, но и Слободан Светозарович Милошевич, и Муамар Мухаммадович Каддафи. Увы, те, кто верует в секретный протокол от 1939.08.17, обычно веруют и в непогрешимость Гаагского трибунала, и в тираничность Каддафи, и в то, что наша страна должна по меньшей мере каяться и платить за каждый свой шаг — и тем больше, чем полезнее этот шаг для нас и всего мира — а в идеале вовсе сгинуть. Надеюсь, после прочтения этой статьи вероятность заразиться подобным взглядом на страну и мир несколько поубавится.

Пакт, говорите...
25-07-2012, 10:37 |

Правда о Второй Мировой войне (часть 1)



Давайте отличать факты от исторической фальсификации

Начнем с забавной (и довольно уже старой) новости: Госдума России решила, наконец, что надо бы официально отмечать не только 9 мая (годовщину окончания Великой отечественной войны), но и 3 сентября – годовщину окончания Второй Мировой войны…

Нового в этом ничего особого нет. Есть только хорошо забытое старое; автор этих строк, еще в начале 1970-х был несколько озадачен, когда нашел завалявшийся в семейном фотоальбоме календарик на 1954 год – там были странные даты в траурных рамочках – 21 января и 5 марта (о них разговор отдельный), но были и не менее странная дата, обозначенная красным цветом – 3 сентября. Отец объяснил мне тогда, что это – день победы над Японией, который в ту пору считался таким же праздником, как и день победы над Германией (он в 1954 году приходился на воскресенье и потому отдельно не выделялся). Вроде бы мелочь…
Но несколько позднее я задумался – если днем окончания Второй Мировой считается капитуляция Японии, то какой же день тогда должен считаться ее началом? Ведь воевать Япония начала гораздо раньше, чем Германия – как минимум с 1937 года?
Каково же было моё изумление, когда мне в руки попался «Краткий курс истории ВКП(б)», в котором было черным по белому написано:

Цитата :

…на Великом океане, в районе Китая, завязался еще один узел войны. …вторая империалистическая война на деле уже началась…Отличительная черта второй империалистической войны состоит пока что в том, что ее ведут и развертывают агрессивные державы, в то время как другие державы, "демократические" державы, против которых собственно и направлена война, делают вид, что война их не касается… Война эта имеет, как видно, довольно странный и однобокий характер. Но это не мешает ей быть жестокой и грубо-захватнической, разыгрывающейся на спине мало защищенных народов Абиссинии, Испании, Китая.

Вот те раз! Это ж издание 1938 года! И какое – «Краткий курс»! Точка зрения – официальнее некуда.
А уж упоминание об Абиссинии (Эфиопии), на которую фашистская Италия напала 3 октября 1935 года, и вовсе «растягивает» Вторую Мировую почти на 10 лет – с 3 октября 1935 до 2 сентября 1945. До круглой при таком расчете даты «не хватает» одного месяца и одного дня…
Но если итальянской нападение на Абиссинию еще можно как-то списать на «локальную войну, не повлекшую мирового конфликта», то вот нападение Японии на Китай 7 июля 1937 года к таковым уж никак не отнесешь: Китай – это уже четверть населения планеты. Да и логика опять же – если в Японии война закончилась, то с нее же она, вероятно, и началась?
Однако (к сожалению, на мой взгляд) советские историки на эту логику прочно «забили» - и даже, помнится, ругали «китайских ревизионистов» за то, что те (вот же ж наглецы!) началом Второй Мировой считают 7 июля 1937 года.
Можно, конечно, сказать, что такое разбирательство с датами – сплошное крючкотворство и дела по сути не меняет… Ан нет, господа – меняет. Очень даже меняет.
Например, ныне небезизвестный Владимир Резун (он же – Виктор Суворов) может на голубом глазу написать: «19 августа 1939 года — это день, когда Сталин начал Вторую мировую войну» - и найдутся люди, которые ему поверят. А как же иначе – «пакт Молотова-Риббентропа открыл дорогу…» и все такое прочее… Типа коварный Иосиф Сталин в 1939 году разрешил жадному Адольфу Гитлеру…
А если бы речь шла о 1937 годе? Кому тогда Иосиф Сталин чего в Японии разрешал?
Ладно, шутки в сторону… Но вопрос остается.

Итак начнем с любимой песни «демократов»: «в 1939 году Иосиф Сталин, заключив пакт с Адольфом Гитлером, дал зеленый свет…» - ну и так далее.
Однако давайте подумаем – а что, без этого сигнала Фюрер бы на Польшу не напал? Да не смешите – он директиву о подготовке к войне с Польшей подписал еще в апреле 1939, а первую дату нападения назначил еще в июле.
Так что никакого «разрешения Иосифа Сталина» для нападения на Польшу Фюреру отнюдь не требовалось. А вот согласие кое-каких других инстанций ему получить было бы желательно.
И ведь получил-таки его Адольф Гитлер!
Мало кто из господ демократов знает, что первоначально приказ о нападении на Польшу был отдан Адольфом Гитлером 25 августа, но … в последний момент Фюрер его отменил. Почему? А потому, что застремался слегка – а вдруг как Англия и Франция и в самом деле будут воевать?
И ведь что самое удивительное! Эти сведения никаким секретом не являются для всякого, кто читал «Военный дневник» начальника германского генштаба Франца Гальдера.
Вот запись в нем за 28 августа 1939:

Цитата :

Хронология событий:
23.8
(14.00) — Письмо Чемберлена Фюреру в Бергхоф. «Мы связаны долгом».
24.8
(2.00) — Подписан пакт с Россией.
(15.00) — Чемберлен заявил о решимости поддержать Польшу.
(19.00) —Риббентроп возвратился из Москвы.
25.8
(13.30) — Визит Гендерсона к Фюреру. Вручение памятной записки. Гендерсон: «Нет никакой основы для переговоров. Фюрер не обидится на Англию, если она будет вести мнимую войну».
(16.30) — Известие о заключении англо-польского пакта.
(20.00) — Отмена приказа о наступлении [против Польши].

Вот казус-то!
Только-только Иоахим Риббентроп привез из Москвы пакт о ненападении, который будто бы «открыл дорогу немцам дорогу в Польшу» - а Фюрер наступление взял, да и отменил!
С чего бы это? Читаем дневник Франца Гальдера дальше – все ту же запись за 28 августа:

Цитата :

Главком [сообщает]:
…Намерение поставить Польшу в невыгодные условия при переговорах, с тем чтобы можно было добиться максимальных результатов (Гендерсон)… По слухам, Англия, по-видимому, склонна сделать серьезные встречные шаги. Подробности будут сообщены лишь Гендерсоном. Также по слухам, Англия подчеркивает, что, само собой разумеется, жизненные интересы Польши поставлены под угрозу. …
Итог: Мы требуем присоединения Данцига, прохода через польский коридор и референдума [подобного проведенному в Саарской области]. Англия, возможно, примет эти условия. Польша, по-видимому, нет. Раскол!

И действительно – уже 29 августа Франц Гальдер отмечает в дневнике:

Цитата :

Разговор с Гендерсоном: Гендерсон не оспаривает доводов Фюрера, что вопрос о Данциге вообще не является проблемой. Автострада также не проблема. О коридоре [Гендерсон] выражался более туманно, однако, по-видимому, они согласны расселить в коридоре нацменьшинства. (Фюрер заметил: «Совсем не плохо!») Германия свободна в своем ответе и во времени. Англия не хочет назначать какой-либо срок. Но нынешнее состояние не может дальше продолжаться. 3 или 4 сентября ожидается прояснение обстановки... Фюрер надеется, что он вобьет клин между Англией, Францией и Польшей.

А вот запись уже за 31 августа:

Цитата :

Поляки затягивают переговоры (подслушано). Из отмены эвакуации вытекает: он [Гитлер] рассчитывает на то, что французы и англичане не вступят на территорию Германии.
Настроение: Ругань в адрес Риббентропа. Впечатление: Англия хочет остаться в стороне.

То есть за эти три дня Фюрер от КОГО-ТО (и явно не от Иосифа Сталина) узнал, что английские гарантии для Польши («англо-польский пакт» у Франца Гальдера) ничего не стоят, что «война на Западе» будет именно мнимой – и… дальнейшее известно.
Ну и? Так кто же «разрешил» Адольфу Гитлеру напасть на Польшу?

Дневник Франца Гальдера вообще документ интереснейший. Причем интересен он не только тем, что в нем написано, но и тем, чего в нем нет. Хотя вроде бы должно быть обязательно.
Судите сами: Франц Гальдер – начальник германского генштаба, планирующего нападение на Польшу.
О чем у него должна голова болеть? Правильно – во-первых, о том, что будет на Западе (ну, об этом речь уже была – сей вопрос в дневнике освещен очень подробно…), а во-вторых – о том, как поведет себя СССР.
Вдруг СССР таки тайно договорился с Францией о помощи Польше? Вдруг вермахт после разгрома поляков столкнется с русским медведем? Что тогда делать Германии, даже если война на западе останется мнимой? Поседеть впору начальнику генштаба от такого вопроса…
Но вот Иоахим Риббентроп привозит из Москвы пакт с СССР. Да не просто пакт, а еще и секретный протокол о разграничении сфер влияния в Польше.
Что дальше? Дальше Адольф Гитлер должен первым делом вызвать к себе Франца Гальдера и сказать: «Ну, Франц, все в порядке – с русскими сейчас воевать не придется!» После этого в германском генштабе должен раздаться вздох облегчения, а в дневнике Франца Гальдера – запись о линии, за которую вермахту забираться не следует во избежание… Но - нету такой записи.
Зато есть запись за 17 сентября 1939 года:

Цитата :

2.00 — Сообщение, что русские двинули свои армии через границу Польши.
7.00 — Приказ: [нашим войскам] остановиться на линии Сколе — Львов — Владимир-Волынский — Брест — Белосток.
В первой половине дня — обмен мнениями с ОКВ относительно будущей демаркационной линии.

Где у нас карта? Почему это вермахт так далеко забрался за линию Нарев-Висла-Сан, которая в пресловутом «секретном протоколе» фигурирует как сфера интересов СССР?
И какой еще может быть обмен мнениями относительно будущей демаркационной линии, если эта линия уже давно проведена лично Фюрером?
Дальше (запись от 20 сентября 1939 года) – еще интереснее:

Цитата :

Трения с Россией: Львов
Решено: Русские займут Львов. Немецкие войска очистят Львов. День позора немецкого политического руководства. Окончательное начертание демаркационной линии. Сомнительные вопросы оставлены открытыми. Не должно произойти никакого обострения политической обстановки. «Окончательная линия по реке Сан».

Ну и ну… Политическое руководство – это, между прочим, сам Адольф Гитлер, который и отдал приказ об отводе частей вермахта от Львова. Такие слова про Фюрера даже в личном дневнике писать… несколько чревато, так скажем.
Тем более, что и вообще непонятно – а в чем позор-то? Львов находится восточнее реки Сан, следовательно – он в сфере советских интересов. Если считать, что «секретный протокол» действительно был, то возмущение Франца Гальдера ни в какие ворота не лезет.
Получается, что, либо в Германии начальник генштаба понятия не имел о столь важном документе (что крайне маловероятно), либо Франц Гальдер был какой-то отморозок, имевший наглость плевать на подписанные Фюрером бумаги и возмущаться тем, когда Фюрер требовал свои распоряжения выполнять (что уж совсем фантастика).

Но вот если допустить, что Иоахим Риббентроп привез из Москвы не конкретную бумагу с картой, а некое устное «джентльменское соглашение» относительно разграничения советско-гнрманских интересов «примерно по линии Керзона», то все сразу встанет на свои места – и олимпийское спокойствие Франца Гальдера относительно позиции СССР в записи от 22 августа («Русские сообщили, что они готовы заключить пакт …Россия никогда не бросится, очертя голову, сражаться за Францию и Англию.») в том числе и возня вокруг Львова и Сана и «день позора» (дело в том, что лорд Керзон в 1919 году нарисовал два варианта этнической границ Польши – и в одном из них Львов доставался полякам.



Предвижу вой «демократической публики»: а, такой-сякой сталинист-ревизионист до отрицания секретного протокола докатился, который…
Который что?
Известно ли господам демократам, что оригинал этого протокола никто не видел? Да-да, именно никто.
Не верите мне? Тогда послушайте, что говорил на радио «Эхо Москвы» маститый историк Михаил Мельтюхов (известный, в частности тем, что опубликовал несколько статей в сборниках «Правда Виктора Суворова»).
Итак:

http://www.echo.msk.ru/programs/netak/612019-echo

Цитата :

Ведущий:…здесь один из ключевых вопросов, которые задаёт наш слушатель Космоплётов. Он говорит, что здесь существовали ли договорённости? – ставит он под сомнение существование протокола. Если всё это корректировалось в ходе действия, в ходе всего сентября, как минимум.
Михаил Мельтюхов: Корректировалось. Но во всей этой переписке сентябрьской совершенно на разных уровнях так или иначе стороны апеллируют к тому протоколу. Другой вопрос, хотелось бы выяснить, увидеть подлинник этого документа, не в перепечатке. К сожалению, я лично не знаю ни одного человека, кто бы держал этот документ в руках. Возможно, есть какие-то тонкости, но тут можно только гадать.

То, что никаких «апелляций к секретному протоколу» в дневнике Франца Гальдер нет, мы уже видели. А вот признание того, что оригинала «секретного протокола» никто не видел – это да, это ценно… О том, что «нашлась» его фотокопия почему-то в архиве ЦК КПСС (а не МИДа, в котором спокойно лежал оригинал основного текста пакта Молотова-Риббентропа) вообще молчу.
Можно, разумеется, начать кричать, что коварная гебня оригинал секретного протокала уничтожила… но тогда остается непонятным – на хрена было кровавой гебня в таком случае сохранять копию уничтоженной бумаги?
Впрочем – когда это у демократов концы с концами сходились…

Пакт-2

http://wek.com.ua/article/38172/
http://oko-planet.su/history/historydiscussions/page,2,129100-pakt-govorite.html

Поток пактов о ненападении…

Итак, 23 августа 1939 года такой-сякой Иосиф Сталин руками Вячеслава Молотова подписал с Гитлером пакт о ненападении. Сталин, в современном «демократическом» сознании разумеется, бяка, а пакт о ненападении на самом деле, разумеется «сговор двух диктаторов, открывший путь ко Второй мировой войне».
О том, что на самом деле окончательное решение о нападении на Польшу Гитлер принял только после того, как убедился, что западные «гаранты» польской независимости в германо-польскую войну реально не вмешаются, в прошлой статье уже говорилось.
Теперь пора поговорить о втором любимом тезисе демократических историков – «пакт о ненападении как таковом не имел смысла, поскольку в момент его подписания у СССР и Германии не было общей границы. Следовательно…»
Начнем с того, что в 1932 году СССР подписал еще один пакт о ненападении. И знаете с кем? Только не смейтесь – с … Францией. Которая от СССР вообще отстоит на тысячи километров – даже тогдашние ее самолеты до России не долетели бы. Ну и как? Это тоже был «сговор»? Интересно – о чем?
- Э! – скажет нам в ответ историк-демократ, - А знаете ли Вы, что за ним последовало? Заключение союзного договора о взаимопомощи между СССР и Францией в 1935! Так что «пакт о непадении» - это так, эвфемизм, он означает на самом деле «политический союз», который дополняется всякими тайными протоколами о…
Будем спорить с таким доводом? Не-а… В данном случае историк-демократ будет совершенно прав: в дипломатическом языке тех лет «ненападение» и в самом деле означало «соглашение о согласовании интересов» и предполагало закулисные договоренности об их разграничении.
Вот только есть одна проблемка… Эти лукавые договоры «не-о-том-что-в-названии» с Германией подписывал не только СССР. А кто еще?
Да много кто… Например, в 1934 году – Польша (наличие секретного протокола к нему поляки упорно отрицают, хотя мало кто им верит). А как раз накануне войны пакты о ненападении с Германией вообще пошли косяком. Причем 7 июня 1939 в Берлине состоялось подписание сразу двух договоров о ненападении - между германо-латвийского и германо-эстонского.
Господа демократы могут мне показать на карте 1939 года германо-эстонскую или германо-латвийскую границу? Ась? То-то…
Значит о германо-латвийско-эстонском ненападении как таковом речи быть тоже не могло. А о чем могло?
А вот о чем… Дело в том, что начиная с весны 1939 г. СССР пытался добиться заключения с Англией и Францией военного союза, предусматривающего автоматическое оказание помощи прибалтийским странам в случае германской агрессии.
Так вот – посол Эстонии в Лондоне тут же представил меморандум, в котором сообщил, что Эстония будет рассматривать «автоматическую помощь» как недружественный акт. А уже 19 июня посол Эстонии в Москве Аугуст Рэй на встрече с британскими дипломатами заявил, что «автоматическая помощь» другим прибалтам со стороны СССР заставит Эстонию выступить на стороне Германии. Интересное получается германо-эстонское «ненападение», не находите?
Тем паче, что одними только громкими заявлениями дело не ограничилось. Летом 1939 г. Эстонию посетили руководитель германского Генштаба Франц Гальдер, руководитель абвера адмирал Канарис и командующий тяжелого крейсера "Адмирал Хиппер". Продолжились также переговоры между германскими и эстонскими военными по вопросам военной помощи.
Уместно будет напомнить, что в утвержденной 11 апреля 1939 г. Гитлером «Директиве о единой подготовке вооруженных сил к войне на 1939-1940 гг.» указывалось, что после разгрома Польши Германия должна взять под свой контроль Латвию и Литву: «Позиция лимитрофных государств будет определяться исключительно военными потребностями Германии. С развитием событий может возникнуть необходимость оккупировать лимитрофные государства до границы старой Курляндии и включить эти территории в состав империи».
Вот такое царило на границах СССР «ненападение» летом 1939...

А теперь о сферах влияния…

Теперь представим себя на месте Сталина… С одной стороны - желательно остановить Гитлера по возможности подальше от советских границ, заключив военные конвенции с Францией и Англией. Для этого даже ведутся переговоры в Москве, но Англия и Франция во-первых прислали на них каких-то второстепенных генералов без определенных полномочий, а во вторых даже ОБЕЩАТЬ Советскому Союзу что-либо за возможное участие в мировой войне явно не собираются.
Дело при этом доходит до анекдота: у СССР нет общей границы с Германией, но Польша пропустить РККА через свою территорию не желает. А как же тогда воевать? Неведомо. При этом англо-французы только руками разводят – не могем ничего с ляхами поделать, суверенитет-с… Это при том, что год назад, в 1938, те же самые англо-французы в Мюнхене спокойно наплевали на суверенитет Чехословакии и дол хруста выкрутили чехам руки, заставив тех капитулировать перед Гитлером. То есть – как заставлять сдаваться Германии, так никакой суверенитет не помеха, а как принимать помощь от СССР… ну, в общем, вы меня поняли.
А что же предлагают с другой стороны немцы?
Да всего ничего – половину «версальской» Польши, да в придачу к тому – только что «забитую» германскую сферу интересов в Прибалтике. И чтобы все это получить воевать Советскому Союзу вообще НЕ НАДО.
Итого имеем выбор - воевать с Германией на стороне Англии и Франции «за спасибо» и безо всяких обязывающих союзных договоров (при том, что такие «партнеры» уже не раз продемонстрировали склонность к предательству своих союзников) или не воевать с Германией – и много чего при этом приобрести.

Ну и что выберем?

Извините, господа демократы, но если бы Сталин выбрал первый вариант, то вы бы сейчас первые кричали о том, что он был идиотом, втянувшим СССР в мировую войну в условиях худших, чем в 1914 (тогда у царя Николая II все-таки хоть какие-то договоры с теми же англо-французами имелись)…
Поступи тогда Сталин таким образом – и СССР получил бы полномасштабную войну с Германией с фронтом не только в Польше, но и в Прибалтике. За которой доблестные союзнички наблюдали бы, сидя спокойно за ла-Маншем и «линией Мажино» и поднимая на досуге бокалы за мудрую политику умиротворения, только в результате которой такая благодать и стала возможной.
И если бы даже СССР тогда и выдюжил в войне с Германией, то что бы он он получил в результате победы? В лучшем случае – ничего. А в худшем – военный переворот в проигрывающей войну Германии – а затем англо-франко-германский сговор для «защиты суверенитета» Польши, Латвии и пр.
Но Сталин был кем угодно, но только не идиотом – и предпочел в таких условиях в войну не встревать, а отплатить «великим демократиям» их же монетой: договориться с Германией за счет Польши и Прибалтики так же, как «демократии» договорились с Гитлером за счет Чехословакии.
Разница была только в том, что «демократии», сдав Чехословакию, все проиграли и ничего не приобрели, тогда как Сталин для СССР многое приобрел (в том числе и поставки военных технологий из Германии) и многое выиграл. Выиграл как в пространстве (в виде большого «сдвига» границ СССР на Запад), так и во времени (в виде получения возможности для вступления в войну в оптимальных условиях).
Такой дипломатический ход можно было бы считать совершенно гениальным , если бы…